А я с молитвою моею к Тебе, Превечный, В час желанный: В великой милости Своей, о Б-же! Откликнись мне истинным спасением Своим.

Еврейское слово תפילה (Тефила) переводится, как правило, на русский язык словом "молитва". Но этот перевод не совсем точен, ибо молить означает просить, умолять и т.д., для которых в еврейском языке имеется много слов, более точно передающих это понятие. Наши каждодневные молитвы представляют собою не только просто обращенные к Б-гу просьбы обеспечить нам наши повседневные нужды. Конечно, и такие просьбы содержатся в наших молитвах. Однако молитвы наши представляют собою во многих отношениях нечто более значительное, чем это. Об этом речь ниже.

Молитва — это Б-жеский завет[1]; Б-г повелел нам молиться Ему, и только Ему одному. В бедственное время мы обязаны обращаться к Б-гу за помощью; во времена благоденствия мы обязаны выражать Б-гу нашу благодарность; и когда все у нас обстоит благополучно, мы и тогда обязаны каждый день просить Б-га, чтобы Он продолжал оказывать нам Свою милость и обеспечивал наши повседневные потребности.

В наших молитвах Б-гу мы часто обращаемся к Нему, называя Его нашим милостивым Отцом или нашим Небесным Отцом, ибо Б-г считает нас и мы сами считаем себя Его детьми.[2] Можно задать вопрос: почему нам нужно просить у нашего Небесного Отца об удовлетворении наших повседневных нужд? Разве Б-г не знает наши нужды лучше нас самих? Разве Б-г сам по Себе не добр и милостив, разве Он не желает всегда делать нам добро? Ведь дети не упрашивают своих любящих родителей кормить, одевать и защищать их. Почему же мы должны все это просить у нашего Небесного Отца?

После небольшого раздумья нетрудно найти ответ на все эти вопросы. Наши великие мудрецы объяснили нам это в достаточной степени. Наш великий учитель и вождь рабби Моше (Маймонид), например, пишет:

Нам велено обращаться с нашими молитвами к Б-гу с тем, чтобы твердо усвоить тот основной принцип, что Б-г знает все наши пути; что Он может сделать их успешными, когда мы служим Ему, или несчастными, когда мы не повинуемся Ему; что успех и неудача не являются делом беспричинным и случайным.[3]

Как и все остальные заветы, которые Б-г дал нам для выполнения не ради Него, а ради самих нас, Он приказал нам также молиться Ему для нашего блага. Б-г не нуждается в наших молитвах; Он может обходиться и без наших молитв, но мы не можем обходиться без них. Для нашего же блага мы должны осознавать, что мы зависимы от Б-га во всем, касающемся самой нашей жизни, нашего здоровья, нашего хлеба насущного и общего нашего благополучия. Мы должны осознавать это каждый день и по несколько раз в день. Мы должны напоминать себе часто, что наша жизнь и счастье дарованы нам нашим милосердным Создателем, ибо тогда мы будем стараться быть достойными этой Б-жеской милости и доброты. Б-г ничем нам не обязан; и все же Он дает нам все. Мы должны стараться поступать таким же образом по отношению к нашим ближним и бескорыстно делать им добро. Мы должны выразить нашу благодарность Б-гу не только словами, но и действием, путем подчинения всем его заповедям и следования в нашей повседневной жизни путями, предписанными нам Б-гом, тем более, что все это — ради нашего же блага.

Сознавая, что Б-г добр и что нет для Него ничего невозможного, мы можем нашу жизнь пройти с глубоким чувством упования на Него и уверенности в Нем. Даже в тяжелые времена мы не должны отчаиваться, зная, что каким-то образом (известным только Б-гу) все образуется; все, что с нами ни случится, — все это для нашего блага, Б-жье благословение в скрытом от нас виде. Но мы не хотим ведь страдать, поэтому мы просим Б-га вызволить нас из беды и даровать нам добро не в скрытом, замаскированном виде, а добро, которое и по внешнему виду своему хорошо, которое мы воспринимали бы как добро даже нашими телесными глазами и своим ограниченным понятием. Мы обретаем силу, бодрость и надежду от нашего упования на Б-га. Наши каждодневные молитвы укрепляют наше упование на Б-га. "Мы уповаем на Б-га" — это наш еврейский девиз с тех пор, как мы впервые стали народом.[4]

Наши мудрецы поясняют, что лестница, которую наш патриарх Яаков видел во сне и по которому ангелы Б-жьи "восходили и спускались", является также символом молитвы.[5] Показывая эту лестницу Яакову во сне, лестницу, которая "стоит на земле и достигает до небес"[6], объясняют наши мудрецы, Б-г тем самым показал Яакову, что молитва подобна лестнице, соединяющей землю с небесами, человека с Б-гом. Осмысленные слова молитв, хорошие результаты, достигаемые молитвами, превращаются в ангелов, которые восходят к Б-гу, а Б-г посылает взамен их других ангелов с благословениями. Вот почему Яаков видел во сне, что ангелы "восходят вверх и спускаются вниз", хотя следовало им, казалось бы, раньше спускаться, а затем уже вновь подниматься.

Таким образом, то, что мы можем сказать по поводу молитв в ответ на вопрос: "Почему мы молимся?", является только первой ступенью на молитвенной "лестнице". На более высокой ступени молитва занимается чем-то таким, что выше наших повседневных материальных нужд, а именно — душевными делами.

Еврейское слово тефила [תפלה] происходит от глагола паллел [פלל] "судить".[7] Мы применяем возвратный глагол леитпаллел ("молиться"), который также означает "судить себя". Таким образом, время молитвы — это время самопроверки и самооценки. Когда кто-либо обращается к Б-гу и просит Его благословений, он неизбежно должен исследовать собственное сердце и проверить себя, следует ли он путями, предписанными Б-гом и согласно которым он должен вести себя в повседневной жизни. Если он не из числа тех, которые живут самообманом, то его охватит чувство смирения, когда он осознает, что навряд ли он заслуживает те благословения и ту благосклонность, о которых он молит. Вот почему в наших молитвах мы подчеркиваем бесконечную доброту и милость Б-жью и молим Б-га о выполнении наших сердечных пожеланий не потому, что мы их заслужили; мы молим о них и в том случае, если мы их и не заслужили. Поэтому наши молитвы содержат в будние дни исповедь с перечислением грехов, которые мы могли совершить сознательно или нечаянно. Мы просим у Б-га прощение и решаем про себя улучшить наше поведение. Молитвы помогают нам вести лучшую жизнь во всех отношениях, следуя более тщательно путями Торы и Мицвот, завещанных Б-гом.

На еще более высокой ступени молитва становится авода — "службой". Тора завещает нам "служить Б-гу всем нашим сердцем".[8] По этому поводу наши мудрецы говорят: "Что является службой сердца? — молитва".[9]
В этом смысле молитва означает: очищать наши сердца и наши нравы.

Авода в буквальном смысле слова означает "работа". Мы работаем над сырым материалом и превращаем его в усовершенствованный готовый продукт. В процессе обработки мы удаляем загрязнения или шершавости с сырого материала, будь это кусок дерева или алмаз-сырец, и превращаем его в полезную или красивую вещь. Кожевник, например, берет сырую шкуру и путем различных процессов обработки превращает ее в тончайшую кожу. Пергамент, на котором написана Софер-Тора, мезуза или тефилин, сделан из шкуры кошерного животного. То же самое происходит с сырой шерстью, которая полна грязи и прочих нечистот, а с помощью различных видов "работ" превращается в тонкую и изящную шерсть, из которой мы можем изготовлять не только тонкое шерстяное полотно для нашей одежды, но и талит или цицпт.

Еврейский народ приравнен в Торе к песку и земле и назван Б-жьей "землею вожделенной".[10] Святой Баал-Шем-Тов. основатель хасидизма, объясняет это следующим образом: земля полна сокровищ, но эти сокровища часто глубоко запрятаны. Необходимо докапываться до них; а когда их достают из глубины, их необходимо еще очищать от отбросов, затем шлифовать или полировать, как в случае о золотом или алмазами и т.п. Точно так же каждый еврей наделен чудесными сокровищами характера — скромностью, добротой и другими хорошими природными чертами но иногда они глубоко запрятаны и покрыты "землей" и "пылью" которые нужно удалить.

Человека с хорошим характером мы называем "утонченным" человеком или человеком с "утонченным" характером. Требуются усилия, а иногда и большие усилия, чтобы преодолеть такие, например, наклонности, как гордость, вспыльчивость, ревность и тому подобные нехорошие черты характера, которые могут быть весьма "естественными", но не подобающими человеческому существу вообще, тем более еврею.

Тефила в смысле авода — это та "лаборатория", где очищаются черты человеческого характера от наносных примесей. Плохие черты характера берутся от "животной" души человека и вполне "свойственны" ей. Но мы наделены ведь и "Б-жественной" душой, являющейся искрой самого Б-га[11] и сокровищницей всех замечательных качеств, ставящих человека выше животного. Во время молитвы обращается наша Б-жественная душа к Б-гу, и тогда даже животная душа полна святости. Мы сознаем, что находимся перед Святым (будь Он благословен), и в этот момент весь материальный мир со всеми его удовольствиями и страданиями улетучивается. Мы постигаем "реальные" вещи, действительно имеющие значение и на самом деле важные, и даже, когда мы просим за нашу жизнь, здоровье и потребности, мы рассматриваем их в их глубоком значении: жизнь, — достойную называться "жизнью"; здоровье, — не только физическое, но прежде всего духовное; потребности, — то, что действительно способно поддержать наше существование в этом мире и в мире грядущем, а именно: Тору и Мицвот.

Такой "службой" мы чувствуем себя очищенными, и, когда мы возвращаемся к нашим повседневным делам, чувство чистоты и святости не оставляет нас и возвышает наше будничное поведение на уровень, подобающий одному из сыновей народа, названного "царством священников и народом святым".[12]

Высшая ступень молитвенной "лестницы" достигается нами в тот момент, когда мы воодушевляемся настолько, что нас оставляют всякие желания; остается только чувство единения с Б-гом. На этом уровне Тефила отвечает понятию глагола ( на еврейском языке Мишны) тофел, "пристать", или "присоединиться", или "соединить", как соединяют вместе две части поломанной посуды, чтобы вновь восстановить ее.[13]

Наша душа — это действительно "часть Б-жества свыше" и поэтому она жаждет вновь соединиться и быть вновь поглощенной Б-жеством, так же,
как малый огонек поглощается большим пламенем, которое вблизи него.
Мы, возможно, не знаем об этом стремлении души, но оно тем не менее существует. Наша душа названа поэтому "светильником Б-жьим."[14] Пламя свечи находится все время в движении, стремясь ввысь, желая оторваться от фитиля и самой свечи; ибо такова природа огня — стремиться ввысь. Наша душа также стремится ввысь, как пламя свечи; такова ее природа, сознаем ли мы это или нет. Это также одна из причин, почему еврей во время молитвы раскачивается. Ибо молитва это то средство, при помощи которого мы соединяемся с Б-гом полным душевным единением, так сказать "душа в душу", при этом наша душа трепещет и стремится ввысь, чтобы соединиться с Б-гом.[15]

Рассмотрим эту мысль несколько ближе.

Каждая мицва, заповеданная нам Б-гом, выполняется нами как священный указ; тем самым мицва связывает нас с Б-гом. Слово мицва происходит от (арамейского) слова цавта, что означает "совместно" или "в компании с кем-либо". Нечто подобное этому мы находим также и в русском языке. Слово "обязать" носит в себе понятие "связи", — обязывающий связан непосредственно с исполнителем, независимо от расстояния в пространстве,
в положении, в состоянии и т.п., которое существует между ними. Когда царь или вождь приказывает самому младшему по рангу слуге исполнить что-либо, это сразу же создает связь между ними обоими. Скромный слуга чувствует себя очень польщенным тем, что царь или вождь обратил на него внимание и повелел ему сделать что-то, и что он, такая незначительная личность, в состоянии сделать что-либо такое для удовлетворения желания великого человека. Это заставляет слугу стремиться всеми силами быть достойным внимания и милости своего повелителя.

Это относится к любой мицва, особенно же к молитве. Ибо ничто не делает человека более близким к В-гу, чем молитва, когда молящийся искренне изливает перед Б-гом свою душу и этим приводит к "единению душ", как было упомянуто раньше. Если любая мицва приближает нас к Б-гу, то молитва (на том уровне, о котором здесь речь) приводит нас как бы в объятия Б-жьи. Она сообщает нам чудесный душевный подъем и блаженство, выше которых нет радости и удовольствия.

Молитва, сказали мы, — это "лестница", состоящая из ряда перекладин.
Чтобы достичь самой высокой из них, мы должны начать снизу и упорно подниматься вверх. Для того, чтобы быть в состоянии делать это, были составлены пророчески нашими пророками и древними мудрецами наши молитвы и расположены также в виде "лестницы", неизменно ведущей нас к высокому и все время возвышающемуся воодушевлению. Мы должны поэтому ознакомиться с нашими молитвами и прежде всего знать их обычный смысл, я затем и заложенный в них более глубокий смысл, и наконец ознакомиться со всей системой нашей синагогальной и индивидуальной службы.

Три ежедневные молитвы. Еврейский закон обязывает нас молиться трижды в день: утром, днем и вечером. Эти молитвы называются соответственно — шахарит (утренняя молитва), минха (полуденная молитва) и арвитили маарив (вечерняя молитва).

Наши мудрецы говорят, что обычай молиться трижды в день был впервые введен нашими патриархами — Авраамом, Ицхаком и Яаковом. Авраам ввел в практику утреннюю молитву, Ицхак — полуденную, а Яаков добавил вечернюю молитву.[16]

В Зоаре[17] (в котором раскрывается внутренний смысл Торы) и в учении Хабад[18] объясняется дальше, что каждый из трех патриархов является представителем особой категории, введенной им в службу Б-гу. Авраам служил Б-гу категорией любовь; Ицхак — категорией благоговение; Яаков — милосердие. Это надо понимать не в том смнсле, что каждый из них был лишен остальных душевных качеств, но, что у каждого из них особо проявлялось именно данное свойственное ему качество. Так что Авраам особенно отличался категориями милость (חסד) и любовь (אהבה), в то время,
как Ицхак выделялся в частности категориями строгого правосудия (דין)
и благоговения (יראה), а Яаков унаследовал эти категории и создал из них новое качество, объединив первые две категории в хорошо гармонирующее прочное качество истины (אמת) и милосердия (רחמים). Мы, дети Авраама, Ицхака и Яакова, унаследовали все эти три категории от наших патриархов, и это позволяет нам служить Б-гу и молиться Ему с любовью, благоговением и милосердием. Категория милосердия проявляется, когда мы сознаем, что наша душа является частицей Б-жества и нас охватывает чувство жалости к ней за то, что она так часто отвлекается от Б-га материальными делами повседневной жизни.

Когда на горе Синай была дана нам Тора, наш образ жизни был установлен нам Б-гом. Тора означает "учение" "инструкция", "руководство", ибо Тора учит нас, как вести себя в каждом отдельном случае жизни. Тора содержит 613 заветов, в том числе и завет "служить Б-гу всем нашим сердцем и всей нашей душой".[19] Как мы служим Б-гу нашим сердцем? Нашими молитвами. Этим мы выполняем не только завет, повелевающий молиться
Б-гу, но и другие заветы, такие, как любить Б-га и бояться Его, которые являются отдельными заповедями.

Примерно в течение первой тысячи лет после Моше-рабену молитвы не были упорядочены. Каждый еврей был обязан молиться Б-гу каждый день, но форма молитвы и сколько раз в день молиться — это было предоставлено решать каждому еврею в отдельности.[20]

В Бет-Амикдаше же был установлен твердый порядок службы в связи с ежедневными жертвоприношениями утром и вечером, причем вечернее жертвоприношение захватывало часть ночи. В особые дни, такие как шаббат, Рош-Ходеш и в празники бывали также дополнительные (мусаф) жертвы. Поэтому не было, возможно, необычным явлением и для отдельных евреев молиться утром, днем и вечером, каждый на свой особый лад. Царь Давид, например, упоминает что он молится трижды в день,[21] и Даниель (в Вавилонии) молился ежедневно трижды в день, обратившись лицом в направление Иерушалаима.[22] Имеются данные, свидетельствующие о том, что во времена Первого Бет-Амикдаша были общественные молитвенные дома, названные Бет-Аам,[23] которые халдейцы (вавилоняне) разрушили одновременно с рарушением Бет-Амикдаша в Иерушалаиме.

После разрушения Бет-Амикдаша и увода евреев в изгнание в Вавилон евреи продолжали собираться и устраивать совместные моления. Молитвенные дома стали как-бы "малыми святилищами"[24] — Бет-микдаш-меат. Но на протяжении многих лет изгнания, родившиеся и выросшие в Вавилонии дети были лишены точных знаний Святого языка (иврита) и говорили на смешанном языке. Поэтому, когда евреи вернулись на свою родину после семидесяти лет изгнания, Эзра-Писец вместе с Мужами Великого Собрания (120 человек пророков и мудрецов) разработал текст ежедневных молитв (Шемоне Эсре — "Восемнадцать бенедикций") и установил в качестве постоянного института и обязанности в еврейской жизни читать эти молитвы три раза в день каждодневно. С тех пор стала частью Еврейского Закона (Алаха) обязанность, возлагаемая на каждого еврея в отдельности, молиться установленным образом и по утвержденному тексту трижды в день соответственно каждодневным жертвоприношениям в Бет-Амик-даше с дополнительными (мусаф) молитвами в субботу, Рош-Ходеш и праздники и особой "заключительной" молитвой (Неила) в Иом-Киппур.

Таким образом, основные части каждодневных молитв были сформулированы нашими мудрецами. Сюда входят молитвы: Шма и Шемона Эсре, являющиеся и сейчас главными частями наших утренних и вечерних молитв, причем Шемона Эсре является главной частью также молитвы Минха. Глава Теилима, которую распевали каждый день левиим в Бет-Амикдаше, является частью наших утренних молитв. В утреннюю молитву был включен также ряд других псалмов Давида и добавлены особые бенедик-ции до и после Шма. Во время составления Мишна рабби Иуда аНасси (ок. 3910 л п.с.м., примерно 500 лет после Эзры) и особенно во времена заключения Талмуда (при мерно 300 годами позже, или ок. 1500 лет тому назад) был уже окончательно установлен основной строй (сиддур) наших молитв в современном его виде.

Сиддур — это наш традиционный молитвенник, который содержит все три ежедневные молитвы, а также молитвы для субботы, Рош-Ходеш и праздников. "Сиддур" означает строй, порядок, ибо в сиддуре наши молитвы расположены в надлежащем, раз навсегда установленном порядке. Иногда, удобства ради, молитвы на субботний день и Рош-Ходеш напечатаны отдельно, в отдельном сиддуре. Молитвы на Рош-Ашана и Иом-Киппур находятся обычно в отдельных книгах, называемых махазор ("цикл").
Иногда молитвы на "Три праздника" (Шалош Регалим) — Песах, Шавуот и Суккот — напечатаны также отдельными книгами.

Самым ранним сиддуром, дошедшим до нас, — является Сиддур рав Амрам-Гаона, который был главой ешивы города Сура в Вавилонии ок. 1100 лет тому назад. Он приготовил этот сиддур по просьбе евреев Барселоны (Испания). Сиддур содержит расположенные в надлежащем порядке молитвы на весь год, включая также некоторые законы, касающиеся молитв и обычаев. Сиддур копировался и применялся не только евреями Испании, но также евреями Франции и Германии, и стал вообще общепринятым молитвенником для всех еврейских общин повсюду. "Седер рав Амром-Гаона" оставался в рукописи в течении около 1000 лет, пока он не был впервые напечатан в Варшаве в 1865 году.

Рав Саадья-Гаон, который был главой ешивы в той же Суре ок. ста лет после рав Амрам-Гаона, составил сиддур для евреев арабских стран с обяснениями и указаниями на арабском языке. Рамбам (рабби Моше бен-Маймон, известный также под именем Маймонид) в своем знаменитом Кодексе Еврейского Закона также подготовил порядок молитв на весь год (включая Аггаду на Песах) и поместил их за разделом Законы о молитвах.
Одним из древнейших сиддурим, достойных быть отмеченными, является также Махазор Витри, составленный рабби Симхой Витри, который был учеником великого Раши, и законченный им в 1208 г.

Нусах означает "стиль" или "вариант" и относится иногда также к мин'агу,
что означает "обычай" или "ритуал". Когда мы берем в руки сиддур, мы находим в нем указания на заглавном листе о нусахе или мин'аге, к которому этот сиддур относится, как-то: нусах Сефарад (Испанский вариант), нусах Ашкеназ (Польский вариант), нусах Ари (вариант ученого святого рабби Ицхака Лурье) и т.д.

Понятно, что основная часть всех молитв одинакова во всех различных сиддурим; имеются только известные различия в порядке расположения некоторых молитв, и незначительная разница имеется также в тексте некоторых, дополнительных пиютим (Поэтических гимнах, составленных святыми авторами).

Согласно объяснению Маггида из Мезерича,[25] имеются не менее 13 различных нусахот или мин'агим в молитвах. Каждый нусах представляет одно из колен или является "воротами", а Ари составил Общий нусах — "ворота", через которые каждый еврей может пройти, чтобы предстать перед лицом Б-жьим.

Мы уже упомянули, что Седер Рав Амрам-Гаон служит прототипом для большинства еврейских общин, рассеянных по всему свету, особенно потому, что он основан на Талмуде и Преданиях. Но в ряде общин имеются свои, местные мин'агим (обычаи), включающие ряд пиютим, ставшие со временем общепринятыми для этих общин. Основными нусахот являются Сефардский и Ашкеназский, а также итальянских евреев. Впервые напечатанный сиддур имел заглавие Мин'аг Роми (римских или итальянских евреев). Он был напечатан в Сончино (Италия) в I486 году. Первый сиддур нусах Ашкеназ был напечатан в Праге в 1513 г. (вторая часть — в 1516 г.), а первый сиддур нусах Сефарад — в Венеции в 1524 г. В свое время были напечатаны многие сиддурим по обычаям Польши, Румынии, Балканских и других стран с различными нусахот. Когда святой рабби Ицхак Лурье (Ари) составил сиддур согласно учению каббалы, его начали применять многие общины, и были напечатаны новые серии сиддурим нусах Ари. Печатники не всегда были точны при печатании, а потому опечатки были не редким явлением.
Наконец, великий рабби Шнеур-Залман из Ляды, который был знаменит своими знаниями как в Талмуде, так и в каббале, просмотрел около 60 различных сиддурим и разработал свой нусах на основании подлинного нусах Ари; этот нусах известен теперь как Нусах Хабад.

Однако, какого традиционного нусаха ни придерживались бы, этот нусах свят и угоден Б-гу. Главное — молиться с жаром, любовью, благоговением и почтением, как указано выше.

Каков бы ни был Ваш нусах, Вы найдете структуру молитв в принципе
всюду одинаковой. Утренние молитвы начинаются Утренними бенедикциями, затем следуют Пе-сукей деЗимра (псалмы и отрывки из Танах с бенедикциями вначале и в конце), за ними читают Шма (который также начинается и оканчивается бенедикциями), а после этого приступают к главной части молитв — Шемона Эсре ("Восемнадцать", на самом деле — девятнадцать
бенедикций), известной как "Амида" ("стоя", потому что ее читают обязательно в положении стоя). После всего этого следует ряд других молитв, из которых заключающей является молитва Алейну.

Мы уже упомянули, что наши мудрецы объяснили значение лестницы, которую видел во сне наш патриарх Яаков и которая "стояла на земле,
но достигала небес", в том смысле, что она символизирует также молитву.
И на самом деле. Наши молитвы составлены так, что они ведут нас постепенно все выше и все ближе к Б-гу. Это станет более понятным после того, как мы лучше ознакомимся с явным и тайным смыслом славословий и молитв.