Бездействующие ныне законы
Энциклопедией иудаизма может служить Вавилонский Талмуд, который состоит из двенадцати внушительных томов, охватывающих почти все сферы человеческой жизни и деятельности. Некоторые своды законов, представляющие собой всего лишь извлечения из Талмуда, такие, как "Мишнэ Тора" Маймонида или "Шулхан арух" Иосифа Каро, - это тоже многотомные издания. Изучению их многие ученые посвящают всю жизнь. Разумеется, мы не смеем даже мечтать о том, чтобы в нашей книге охватить предмет в таком объеме.
Когда пало Иудейское государство и был разрушен Храм, утратили свое практическое значение и многие из наших законов, например, уголовное право или же установления, касающиеся сельского хозяйства и первосвященников.
Все это отнюдь не означает, что евреи больше не изучают эти законы. В любой иешиве Соединенных Штатов или Израиля можно услышать страстные споры о том, по какому ритуалу следует встречать новый месяц в Храме или каким образом нужно классифицировать по талмудическому закону четыре типа ущерба. Дух и смысл иудаизма столь тесно переплетены во всем тексте Талмуда, что серьезный исследователь должен изучить весь Талмуд как единое целое. Но обычно мы почти не сталкиваемся с очень многими чисто теоретическими требованиями иудейской веры. Мы коснемся только тех положений, которые связаны с нашей повседневной жизнью.
Традиционный иудаизм насчитывает 613 заповедей.
Эта устрашающая цифра известна всем. Менее известно то, что большинство заповедей - это бездействующие ныне установления, касающиеся Храма, сельскохозяйственных и судебных дел. Дотошный формалист найдет, может быть, сотню заповедей, которые имеют отношение к современности. Еврея, который в своей повседневной жизни соблюдает дюжину-другую заповедей, можно, видимо, считать вполне ортодоксальным. Подумать только, это же капля в море: 24 заповеди из пугающего числа 613.
Все это совершенно не означает, - и я ни в коем случае этого не утверждаю, - что, усвоив несколько формальных положений, можно полностью приобщиться к иудаизму и тем самым выполнить все требования Моисеева закона, чтобы после этого уже со спокойной совестью погрузиться в водоворот современной жизни. Я лишь утверждаю, что приобщение к иудаизму отнюдь не требует (как это иной раз по ошибке считают) отказа от современности, не требует при соблюдении сложных и необычных обрядов забвения всех остальных человеческих обязанностей, не требует добровольного затворничества и отречения от жизни.

Заблуждение Виленского Гаона
Рассказывают, что как-то раз к магиду из города Дубно - знаменитому проповеднику восточноевропейского гетто - обратился прославленный мудрец, которого звали Виленский Гаон, и попросил сказать, в чем он, по мнению магида, заблуждается. Магид хотел уклониться от ответа, но Гаон настаивал, и тогда магид сказал:
- Ну что ж! Ты самый благочестивый человек нашего времени. Дни и ночи ты посвящаешь своей науке, ты отгородился от мира книжными полками, рассуждениями ученых мудрецов.
Ты достиг вершин святости. Но как ты этого достиг? Пойди на рыночную площадь, Гаон, и побудь среди других евреев.
Узнай их труд, их житейские тяготы, их развлечения. Иди в мир, услышь слова неверия и безбожия, которые слышат все остальные люди, и прими на себя те удары, которые принимают на себя они. Подвергни себя тем испытаниям, которым подвергается каждый еврей. И вот тогда-то мы увидим, останешься ли ты после этого Виленским Гаоном.
Говорят, что Гаон, услышав это, не выдержал, потерял самообладание и заплакал.
Зримая цель нашего Закона заключается в том, чтобы дать нам силы жить среди людей и сохранять в то же время высокую веру, не противопоставляя ее своим повседневным мыслям. Монах или лама уходят от мира, дабы сохранить ясность своего религиозного миросозерцания. Наша же вера учит нас оставаться в мире, посвятив свою жизнь Б-гу. Разумеется, это делает нашу жизнь более трудной и беспокойной. Мы никогда не можем подчиняться нашим сиюминутным порывам и всецело следовать моде Все наши светские стремления постоянно поверяются нашим Законом. Ветры доктрин и теорий дуют то туда, то сюда, преходящие причуды появляются и исчезают, и мы, даже будучи сами захвачены вихрями этих доктрин и прихотей, все же как бы наблюдаем за ними со спокойной иронией, позволяющей нам противостоять этой суете. Наши религиозные идеи постоянно сталкиваются с каждодневной житейской суетой и здравым смыслом. И чтобы противостоять этой суете, в Законе должно быть нечто устойчивое.

Суть иудаизма
У меня на столе лежит письмо моего друга-агностика,
с которым я переписываюсь уже много лет.
Он пишет: "В чем суть принадлежности к еврейству: в том ли, чтобы отличаться от других людей свои ми привычками,
или же в том, чтобы жить нравственной жизнью - нравственной в смысле отношения к людям? Я не верю, что серьезные проблемы общественной жизни на нашей перенаселенной планете можно в какой-то значительной степени решить, отказавшись есть омаров: это мелко и глупо".
Благочестивый читатель, возможно, со мной не согласится,
но, по-моему, это сказано великолепно. Однажды, мне кажется, я сказал почти то же самое, только проще, о флотской службе. Недели через две после того как я был произведен в мичманы, мне было сделано замечание по поводу того, что я неправильно употребляю некоторые термины. Когда деспот-лейтенант ушел, я пожаловался своему товарищу по каюте:
- Как будто это поможет разбить японцев, если я назову лестницу трапом!
Но мне все-таки пришлось научиться называть лестницу трапом. Я прекрасно понимаю, что этим я ни на день не ускорил капитуляцию Японии. Но я совершенно уверен, что если я стал хорошим морским офицером, то это было отчасти и потому, что я научился правильно употреблять слова профессионального морского лексикона; и как бы ничтожен ни был мой вклад в дело победы над Японией, я сделал этот вклад именно в качестве морского офицера.
Может быть, именно потому, что флот так много значил в моей жизни, я привык сравнивать положение евреев среди остальных людей с положением моряков среди остальных американцев. Разве матросы и офицеры флота становятся меньше американцами потому, что они служат во флоте? У них есть свои особые задания, свои дисциплинарные нормы, своя форма одежды, свои довольно жесткие ограничения личной свободы. Они вознаграждены за это - по крайней мере так они сами считают - воинской славой и сознанием выполненного долга. Евреи не перестают быть частью человечества из-за того, что у них своя особая вера, хотя в чем-то они действительно не похожи на всех остальных людей. У них есть свои дисциплинарные нормы, свои ограничения личной свободы, и за это они и вознаграждены чем-то особым - так по крайней мере они сами считают.
Я помню: во время войны все смотрели на меня с восхищением как на этакого бравого морского волка. А когда война кончилась и я служил в резерве, люди, которых я встречал в поездах и самолетах, считали меня бедолагой, неудачником. Раз или два меня даже спросили: "За что это вас все еще оставили на службе?" И, мне кажется, тот же вопрос агностики задают еврею, соблюдающему предписания своей веры.
Я думаю, мы все еще "на службе", ибо мы верим в то, что Закон Моисея - от Б-га. Уверен, что именно Закон Моисея помог нашему народу сохраниться и противостоять ветру истории, который смел столько народов. Мы не отказались от великой надежды наших предков, веривших, что именно наш маленький народ каким-то образом - каким, никто из нас не может предвидеть, - каким-то образом зажжет когда-нибудь на земле факел вечного мира. Я не могу дать человечеству Мессию. Но, если позволит Провидение, в лице своих двух сыновей я дам миру двух сознательных евреев, и в них будет жить великая надежда, когда меня уже не будет на свете.
Таким образом, сам вопрос моего друга уже содержит в себе ответ. Ядро иудаизма - это праведное отношение к другим людям. Простите мне мое пристрастие к анекдотам, но я хочу рассказать еще один. В Талмуде говорится, что однажды к рабби Гилелю пришел один не-еврей и спросил его:
- Можешь ли ты объяснить мне сущность иудаизма, пока я стою на одной ноге?
До того как придти к Гилелю, этот нееврей задавал тот же вопрос Шамаю, коллеге Гилеля, и Шаммай прогнал его, сочтя этот вопрос наглостью. Гилель же со спокойной улыбкой ответил:
- Не делай другому того, чего не пожелаешь себе. В этом суть иудаизма. Все остальное - комментарии. Теперь можешь продолжать свои занятия.
И после этого разговора нееврей обратился в иудейскую веру.
Суть атомного реактора или яблока, или религии - это еще не весь реактор, не все яблоко, не вся религия. Мы принимаем мало решений, в которых была бы выражена вся суть вопроса. Жизнь наша полна тривиальных и суетных мелочей и механических повторений. Иудаизм не выпускает из виду и этой сферы жизни. В течение всего дня он связывает человека определенными обязательствами. Конечно, прав тот, кто утверждает, что как евреи, так и неевреи иногда принимают форму за суть. Отсюда возникает, с одной стороны, агностицизм, как реакция на педантичность религиозных предписаний, а с другой - ультраортодоксальное непризнание государства Израиль на том основании, что не все члены правительства этой страны - верующие люди. Но если о том или ином образе жизни будут судить лишь люди, которые этого образа жизни не понимают, то от любого образа жизни в их интерпретации не останется камня на камне.

Самоизоляция
Как мы можем сознательно изолировать себя?
Мир вокруг нас - это место, где мы живем. Народы мира - наши братья перед Б-гом. Писание учит нас, что Б-г сотворил всех людей на земле - а не только израильтян - по Своему образу и подобию. Жертвы, принесенные как евреями, так и неевреями, горели на алтарях двух Храмов "Не таковы ли, как сыны ефиоплян, и вы для меня, сыны Израилевы? - восклицал от имени Творца пророк Амос. - Не я ли вывел Израиль из земли Египетской и филистимлян - из Кафтора?"
Мы видим то, о чем говорил нам пророк Моисей: если бы не Тора, мы были бы заурядным народом. Что можем мы противопоставить той мудрости и тому творческому духу, которые Б-г даровал другим племенам земли? Разве мы дали миру Сократа или Аристотеля, Шекспира или Сервантеса, Ньютона или Галилея, Баха или Бетховена, Микеланджело или Рембрандта, Диккенса или Толстого, Ганди или Линкольна?
Но неужели мы не имеем права летать на самолетах только потому, что братья Райт не были евреями, или не должны пользоваться электрическим освещением потому, что в жилах Фарадея, Максвелла и Эдисона не было еврейской крови? Разве такое абсурдное извращение сути иудаизма не разлетается в прах при первом же прикосновении?
Наше место в мире - я уверен в этом - зависит от того, что мы дали человечеству. А дали мы ему Тору - возвещенный Моисеем Закон, каким должно быть поведение человека.
Тора - это наша жизнь, и ею мы руководствуемся в нашей повседневности. И пока мы не даем этому факелу погаснуть, мы, как я понимаю, имеем право существовать как народ перед Б-гом и людьми.
Поняв это, мы приблизимся к правильному пониманию мира, как и наши отцы, через сочетание символики и обрядности. Тому, кто приходит к нам впервые, это сочетание представляется темным лабиринтом. Но войти в него мы обязаны. Чтобы добраться до сути вещей, нам следует изучить те печати, которыми иудаизм пометил жизнь, или, выражаясь словами Гилеля, комментарии к сути Торы.
Первая серия печатей относится ко времени.