Пауза
Некоторые праздники мы называем второстепенными, это праздники, которые не связаны с Моисеевым законом, но напоминают нам о каких-то событиях, случившихся на закате библейских времен или даже после них.
Любопытно, что из самого блистательного периода нашей истории, длившегося семь веков, от завоевания Ханаана до персидского изгнания, - из золотой эпохи судей, царей, пророков, эпохи расцвета еврейского народа, Первого Храма, великих войн и побед, эпохи Самуила, Давида, Ио-эля, Соломона, эпохи, когда наш народ сложился политически, - из эпохи, которая любому другому народу дала бы его главные национальные праздники, - из этой эпохи еврейский народ не выбрал ни одного события, которое он счел бы достойным увековечить. В календаре еврейских знаменательных дат отмечены скитания в пустыне и далее - падение Иерусалима. Ни один праздник не напоминает евреям о долгих и славных веках их истории между этими двумя событиями.
Есть три святых дня, когда отмечаются события, произошедшие после эпохи Моисея, - это девятый день месяца Ав, Пурим и Ханука. Законы их соблюдения менее строги, чем законы соблюдения главных праздников.

Девятый день месяца Ав: Тиша б'Ав
Этот день можно было бы назвать "еврейский Пирл-Харбор". В девятый день месяца Ав 586 года до нашей эры вавилоняне ворвались в Храм Соломона и разграбили его. Шестьсот пятьдесят лет спустя, в тот же самый день, римляне разрушили Второй Храм. Это связало воедино два величайших несчастья нашего народа, которые остались незаживающей раной в памяти евреев.
Евреи отмечают девятый день месяца Ав постом и всеми самоограничениями, как Йом Kunyp, не прекращая работы. Некоторые евреи в течение первых девяти дней месяца Ав не едят мяса. Очень набожные люди надевают траурные одежды, перестают бриться, стричь волосы и три недели избегают вечеринок и празднеств, начиная с семнадцатого дня месяца Тамуз (когда войско Навуходоносора ворвалось в Иерусалим) и кончая девятым днем месяца Ав. В еврейском календаре есть еще несколько дней национальной трагедии, которые отмечаются постами, но ни в один из этих дней пост не длится столь долго и нет такой продолжительной литургии, как в девятый день месяца Ав.
Во время последней перед постом трапезы одно из блюд посыпается пеплом; часто этим блюдом бывает яйцо - символ глубокой печали и изменчивости судьбы. После заката солнца прихожане собираются в затемненной синагоге, ступая на цыпочках и разговаривая вполголоса, как разговаривают в доме, где лежит покойник. Люди не приветствуют друг друга, не пожимают друг другу руки, не улыбаются. После вечерней молитвы прихожане садятся на низкие скамеечки или на пол, посыпают головы пеплом и, держа в руках свечи или карманные фонарики, слушают горестную песнь о Иерусалиме из книги "Плач Иеремии". Они поют средневековые погребальные песни, так называемые кинот. Уходят они из синагоги так же бесшумно, как пришли, и не прощаясь расходятся по домам.
Во время утренней службы мужчины молятся без филактериев и талеса, как делается тогда, когда мертвый еще не похоронен. Филактерии и талес они надевают во время послеполуденной службы. Так поступают только в этот день. Подобно другим второстепенным святым дням, в девятый день месяца Ав на людей не налагается никаких запретов - ни на труд, ни на путешествия. Многие после молитвы продолжают заниматься своими делами, хотя наиболее ревностные и благочестивые весь день поста предаются размышлениям о Писании, подобно Иеремии или Иову.
Девятый день месяца Ав падает на июль или на август. Обычно в это время в городах гораздо меньше людей, чем в другое время года. Некоторые синагоги из-за отсутствия молящихся закрываются до Дня труда. Поэтому среди американских евреев до последнего времени этот праздник почти не отмечался. Сейчас, с ростом пригородных и загородных общин, в которых очень многие и во время отпуска остаются дома, этот праздник стал отмечаться шире. Литургия девятого дня месяца Ав много раз переиздавалась.
Существует довольно распространенное мнение, что с появлением на карте мира государства Израиль плач о падении Сиона сделался анахронизмом. Однако еврейский народ не страдает провалами в памяти. Маловероятно, что такие события, как падение Иерусалима и разрушение двух Храмов, можно забыть.

Пурим: праздник в честь Эсфири
Пурим - это еврейский праздник, который больше всего напоминает карнавал. Это еще один праздник, отмечаемый в полнолуние; он падает на четырнадцатый день месяца Адар - по григорианскому календарю обычно в феврале или в марте. Праздник посвящен памяти о событии, которое описывается в Книге Эсфири: знаменитое избавление персидских евреев от своего угнетателя Амана - Гитлера древней эпохи.
Лейтмотив праздника Пурим - обрядовое праздничное веселье. В этот день Талмуд разрешает правоверному еврею пить до тех пор, пока он не перестанет отличать фразу "Да здравствует Мордехай!" от фразы "Будь проклят Аман!" Надо отдать должное многим евреям, которые никаких других заветов еврейской веры не соблюдают: в этот день они стараются изо всех сил, чтобы выполнить наказ Талмуда. Даже самые убежденные трезвенники выпивают хотя бы символическую рюмку виски. В современном Израиле Пурим стал праздником, подобным карнавалу, при этом веселящиеся кричат: "Ад дло яда!" - слова из Талмуда, означающие: "Пока он не перестанет отличать...".
Накануне праздника Пурим начинается пост в честь Эсфири: пост этот продолжается от восхода солнца до заката. После заката солнца люди идут в синагогу. В Пурим в синагоге очень много детей. Пурим - это вечер для детей в Доме Б-га. Таким этот праздник был задуман, таким он всегда был, и таким он остался. В этот день дети ощущают свои права, и они этим пользуются. Они приходят в синагогу с флажками и трещотками, издающими невообразимый шум. После вечерней молитвы следует чтение Книги Эсфири. Начинается чтение серьезно и торжественно с благословения к чтению Свитка. Первые стихи произносятся нараспев, на особый мотив, принятый только в этот праздник. Дети заинтриговано ждут. Прочитывается первая глава, затем вторая, и наконец наступает момент, когда произносится долгожданная фраза: "После сего возвеличил царь Артаксеркс Амана, сына Амадафа...". Однако последних двух слов уже никто не слышит. Слово "Аман" вызывает свист, топот. Чтец терпеливо ждет. Шум постепенно стихает. Чтец продолжает читать и вскоре еще раз доходит до слова "Аман" Свист и топот повторяются снова. Чтение продолжается. Однако шум возобновляется все чаще. Детей это все более увлекает. В них говорит обычный инстинкт толпы; напряженная тишина во время чтения то и дело сменяется шумом при каждом повторении имени Амана. Есть в Книге Эсфири места, где имя Амана в каком-нибудь коротком абзаце встречается несколько раз. Крики и проклятия звучат, как пистолетные выстрелы. Наконец, терпение чтеца истощается: ведь невозможно читать, когда тебя каждую минуту прерывают. Он потрясает кулаками, обращаясь к детям, и бросает умоляющий взгляд на раввина. Дети, конечно, только этого и ждут: вызов принят! И до конца чтения идет безжалостная борьба между чтецом и детьми. Чтец пытается произносить имя Амана невнятно, скороговоркой, но это не помогает: несмотря ни на что, каждый раз оно вызывает крики. Наконец, отчаявшийся, сердитый, побежденный чтец, запинаясь, произносит последние стихи, и синагога снова оглашается неистовыми воплями. Несправедливо, конечно, что чтец как бы принимает на себя всю ненависть, которую вызывает Аман, но приблизительно так все это и происходит.
Так по традиции празднуется Пурим. Обычаи этот чрезвычайно живуч, и большинство американских еврейских конгрегаций, даже консервативных и реформистских, с ним хорошо знакомо. Все живые религии содержат веселые интермедии. У нас такая интермедия - Пурим.
В Пурим буйное веселье продолжается. По традиции в этот день даются мимические представления. Когда-то бродячие артисты с неизменным успехом исполняли в польских и русских деревнях пьесу об Эсфири и Амане. В наши дни дети в соответствующих костюмах и гриме разыгрывают историю Эсфири и Амана в школах. Юмор вторгается даже в уединенные кабинеты, где благочестивые евреи изучают Писание. "Тора Пурима" - это что-то вроде пародии на ученый трактат: в ней при помощи чисто талмудического метода доказывается "истинность" совершеннейших нелепостей. Эта причудливая логика доказывает несообразности по строгому талмудическому методу. В современных иешивах представления в Пурим превратились в пародийные импровизации с куплетами и музыкой. Никто из почтенных людей, ни одно почтенное учреждение не застраховано от насмешки. Деканы и раввины сами участвуют в этом буйном веселье, даже себе во вред. Пурим - это что-то вроде запасного клапана, который вместе с весельем и шутовством выпускает раздражение и нервное напряжение, накопившееся за год. Это - прекрасное время.
Но Пурим - это не только время развлечений. Пурим налагает на еврея четыре религиозные обязанности: прослушать чтение Мегилы (история Эсфири), раздать милостыню бедным, устроить веселую трапезу и сделать подарки соседям и друзьям. Последний обычай называется мишлоах манот (приношение даров): люди дарят друг другу еду и питье, которые в этот же день съедают и выпивают.
Наши предки придавали этому обычаю большое значение. Из дома в дом носили пищу, положенную на тарелки и завернутую в полотно. Следовало быть очень осторожным: стоило послать чересчур щепетильному родственнику не ту пищу или не то количество пищи, что нужно, - и он мог обидеться. Трапеза в Пурим - сеуда - начиналась в полдень и продолжалась целый день. Семья в окружении гостей начинала пить и закусывать, а потом, по мере подношений, съедала также мишлоах манот. Все двери были открыты, и гости бродили с одного пиршества на другое, из одного дома в другой. Не было среди евреев такого бедняка, которого не принимали бы с распростертыми объятиями, куда бы он ни пришел. В очень религиозных общинах этот обычай продолжает жить до сих пор. Возможно, в Соединенных Штатах его уже нельзя восстановить полностью, и это очень жаль. От нижнего Ист-Сайда в Нью-Йорке довольно далеко до фешенебельных пригородов. В нас давно уже нет того чувства еврейской общности, которое когда-то связывало жителей гетто. Мы уже не презираемое сообщество граждан второго сорта, за что мы благодарим Б-га. Но мы потеряли ощущение равенства и товарищества, которое свойственно униженным и оскорбленным.

Ханука: праздник огней
Случайный вопрос, заданный автору о Хануке, породил эту книгу. Однако не так уж случайно, что исследование иудаизма, появившееся в Соединенных Штатах в 1959 году, начинается с Хануки - последнего из наших праздников, последнего по времени своего возникновения и последнего по количеству предписанных в этот день ритуальных действий.
Ханука - единственный Святой день, увековечивающий событие, не описанное в Танахе, единственный день, в который отмечается память о войне. Этот праздник в большей степени, чем какой-либо другой, связывает древний иудаизм и наш современный мир. По времени своего возникновения этот праздник дальше всего отстоит от Моисеева откровения. Думая о прошлом, мы прежде всего приходим к Хануке - самой близкой календарной дате.
Ханука - это праздник в честь успешного восстания евреев в эпоху Второго Храма против греков-селевкидов, наследников сирийской части развалившейся империи Александра Македонского. Восьмой из селевкидских царей, Антиох Епифан, пытался обратить иудеев в греческую веру, ибо он разделял древнее как мир и до сих пор бытующее мнение, что религиозные представляют угрозу государству. Сначала он, казалось, преуспел было в своем намерении: в 168 году до нашей эры его воины даже установили идола в Иерусалимском Храме и заставили иудейских священников принести свинью в жертву греческому идолу во дворце Соломона.
Антиох издал указ, согласно которому во всей Палестине преподавание и чтение Танаха и обрезание мальчиков объявлялись уголовным преступлением, наказанием за которое была смертная казнь. Воинство Антиоха прошло через страну, устанавливая идолов во всех деревнях и заменяя иудейских священников вероотступниками. Вначале ошеломленное и напуганное население не оказывало сопротивления. Однако все изменилось, когда священник Мататиагу из семьи Хасмонеев отказался принести жертву идолу, воздвигнутому в его родном городе Модиине, и убил человека, который собирался вместо него зарезать жертвенную свинью. Пятеро сыновей Мататиагу спасли его от разъяренных воинов Антиоха, ушли в горы и подняли там восстание. За три года повстанцам удалось изгнать греков из всей Иудеи. Таким образом, героический поступок одного решительного человека, воспротивившегося злу, изменил течение событий: от удара, нанесенного Мататиагу, зависело, возможно, все будущее иудаизма.
Двадцать пятого дня месяца Кислее 165 года до нашей эры повстанцы, руководимые воином Иудой Маккавеем, сыном Мататиагу, вновь овладели Храмом, и в течение восьми дней в Храме продолжались церемонии очищения и нового освящения Слово Ханука как раз и означает освящение. В этот праздник отмечается память о тех восьми днях, в течение которых Храм был заново подготовлен для поклонения Б-гу.
С тех пор службы в Храме проводились более двух столетий, пока в 70 году нашей эры римляне не захватили Иерусалим и не разрушили Дом Б-га, который до сих пор еще ожидает часа, когда его восстановят.

Ханука сегодня
Я описал так подробно события, память о которых отмечается во время праздника Ханука, потому что они, в отличие от событий, изложенных в Танахе, не являются составной частью западной культуры. За тысячу лет своего национального существования на палестинской земле евреи не раз изгоняли угнетателей и завоевывали независимость, однако восстание Маккавеев - война в защиту религиозной свободы - это единственная война, которая нашла свое отражение в обрядах нашей веры. Этот праздник выдержал испытание временем. Именно тогда, во время восстания Маккавеев, евреям суждено было в первый раз решить тот вопрос, который позже неоднократно вставал перед ними в течение последующих двух тысячелетий их существования:
может ли небольшой народ, живущий в окружении могущественного и обладающего высокой культурой народа, играть свою роль в общественной и культурной жизни страны и в то же время сохранять свое национальное своеобразие, свою культуру - или же он должен раствориться, ассимилироваться и идти тем путем, каким идет большинство его соседей? В двух великих мирах современности - в коммунистической империи, столь напоминающей античную военную диктатуру, и в терпимом, скептическом, свободном западном обществе - евреи снова должны ответить на тот же вопрос.
Позиция коммунистов по отношению к евреям та же, что и позиция Антиоха, хотя и выражается в менее грубых формах. Советская власть рассматривает нашу религию как варварский пережиток прошлого, который по своей мудрости и полезности не может сравниться с марксизмом. Воспитание детей в этом семитском суеверии не совместимо со здравым смыслом и с интересами социалистического государства. Поэтому государственная полиция всячески препятствует такому воспитанию - иногда она делает это обходным путем,
а иногда и насильственно. Замените греческую религию марксизмом - и вы увидите, что евреи России в общем находятся в таком же положении, в каком находились их предки в Палестине в 168 году до новой эры, как бы ни отличалась великая греческая культура от культуры коммунистической.
Со стороны западного общества угроза евреям совсем иная, хотя эта угроза не менее серьезна. Исходный пункт тот же самый: евреи, сталкиваясь с лучшим образом жизни, вынуждены ради приобщения к нему жертвовать своей религией. Западная культура не действует методами принуждения и поэтому не вызывает сопротивления - она лишь зовет евреев идти по ее пути. Позиция американского правительства, соответствующая внутренним убеждениям большинства американских лидеров, заключается в том, что евреи имеют полное право - или даже должны - придерживаться веры своих отцов. Однако придерживаться веры своих отцов евреям мешает та сила инерции, которую еще Алексис де Токвиль в 19-м веке считал одной из главных слабостей демократического общества и которую он чрезвычайно удачно назвал "тиранией большинства". Стремление соперничать с соседями и быть "не хуже, чем Джонсы", желание вести себя так, как требуют общепринятые взгляды и привычки, страх быть не похожим на других - все это есть не что иное, как антиохово насилие в современных Соединенных Штатах. И то, что в древности не сумел сделать меч, в наши дни с успехом делает сила внушения.
Было бы очень приятно поверить в то, что именно сходство событий, увековеченных Ханукой, с положением евреев в современной Америке послужило причиной того, что интерес к этому празднику возрос. Однако этот интерес объясняется еще одной, причем совершенно очевидной причиной.
Этот второстепенный еврейский праздник случайно почти совпадает по времени с одним из важнейших христианских праздников - Рождеством. И это совпадение создало Хануку нового типа.
Прежняя Ханука была каким-то "полупраздником", который справляли в скучную и мрачную зимнюю пору, когда на улице была пороша или пронизывающая изморось, когда рано темнело и поздно светлело, когда серый сумеречный свет даже днем разгоняли лишь желтые пятна уличных фонарей. Отец семейства утром уходил на работу в будничном костюме. Дети торопились в школу, а после школы им нужно было успеть сделать уроки. В синагоге в этот день служба не была торжественной, не было чтения увлекательных библейских историй, красочных обрядов. Восемь вечеров подряд отец, придя с работы, собирал семью и напевал старинную молитву, которую напевают только в Хануку (так что дети на всю жизнь запоминали лишь скучные зимние сумерки, шипение парового радиатора да холодный ветер, швырявший в оконные стекла хлопья снега или струи дождя), затем отец ставил на подоконник восьмисвечную менору и зажигал на ней свечи:
одну свечу в первый вечер, две - во второй, три - в третий и так далее, пока, наконец, в последнюю, восьмую ночь не зажигались все восемь свечей. Свечи, как и сам праздник, выглядели довольно жалко: тонкие, бледно-оранжевые, они оплывали и очень быстро сгорали, - разве можно сравнить их с субботними свечами, которые горят чуть ли не всю ночь?
Самым приятным был для детей первый вечер Хануку, потому что в этот день родители и бабушка с дедушкой дарили детям деньги - четверть доллара или полдоллара. Это было настоящее богатство, если только мать тут же не вытаскивала медную копилку и не заставляла детей опускать полученные монеты в ее отвратительную черную щель, которая поглощала половину радостей детства. И кроме того в эту ночь на столе появлялись латки - картофельные оладьи, испеченные в духовке.
В еврейских школах в Хануку устраивалось нечто напоминающее Пурим: ставили спектакль, изображающий битву между евреями и греками, и дети с восторгом надевали бумажные шлемы и вооружались картонными щитами и мечами. Учителя рассказывали школьникам о восстании Маккавеев и еще добавляли легенду о том, как в Храме чудесным образом целых восемь дней горела менора. Эта история очень мало кого трогала, потому что ее не было в Танахе и потому что в синагоге это не сулило никаких интересных обрядов, кроме нескольких дополнительных молитв. Иногда детям давали конфеты, изюм и орехи, а также волчки - дрейдлах, при помощи которых можно было либо выиграть еще втрое больше конфет, либо проиграть и то, что было. Примерно так в прошлом отмечалась Ханука. Конечно, это тоже было какое-то развлечение, повторявшееся из года в год, но разве этот праздник можно было сравнить с Суккот, Песах или еженедельным шабатом? И вскоре после Хануки великолепие рождественских универсальных магазинов, как девятый вал, смывало даже память о скромном еврейском празднике.
Новое поколение евреев, выросшее в Соединенных Штатах, чувствовало себя в декабре так, как чувствуют себя на темной вечерней улице дети, прижавшиеся носами к оконным стеклам дома, в котором сверкают огни и идет веселое празднество. А то, что у иудеев тоже есть свои веселые и красочные праздники (как мы, возможно, уже поняли), - это как-то забывалось. Большинство евреев второго поколения очень мало знало о своей вере. У христиан, считали они, есть в середине зимы великолепный праздник. А что есть у евреев? Некоторые еврейские семьи решили эту проблему довольно просто: они ставили дома елки, посылали друг другу рождественские подарки и пели за столом рождественские песни. Они делали это, по их словам, для того, чтобы их дети не чувствовали себя обделенными по сравнению с их сверстниками, и еще потому, что елка - это очень нарядное украшение, которое полностью соответствует времени года и не имеет никакого религиозного содержания.
В то же самое время в школах, где было много религиозных детей, отмечались два дня - Рождество и Ханука, что официально символизировало взаимную вежливость, дружбу и терпимость. Это, в свою очередь, пробудило у евреев новый интерес к Хануке. Даже те евреи, которые у себя дома праздновали Рождество (елка, остролист, песня "Родился иудейский царь" и так далее), находили вполне уместным ставить на подоконник менору и даже зажигать свечи. Этим решалась проблема: дети извлекали все возможное из обеих культурных традиций.
Конечно, все раввины - даже наиболее крайние реформисты - протестовали, говоря, что кроме развлечения детей, это ничего, по сути дела, не дает. Но речи с кафедры бессильны перед логикой вещей. Я был знаком с одним очень одаренным и крайне либеральным раввином из пригорода, который приходил в дома евреев и вел пропаганду против рождественской елки. В конце концов его вызвали в местный совет попечителей и строго предупредили, чтобы он ограничивался в своих проповедях религиозной тематикой и оставил в покое личную жизнь людей.
Здесь следует отметить один очень интересный момент: под давлением большинства человек может совершенно искренне поверить в то, что требования этого большинства соответствуют его личным внутренним желаниям. Еврей, который чувствует, что от него ускользает большая часть его духовного наследия, заменяясь усвоенными привычками, должен убедиться в том, что он действительно делает то, что ему надо, а не подчиняется волей-неволей нажиму окружающих его жизненных стандартов.
Возросшая популярность Хануки - это не случайность. Когда возникает интерес к какой-то части иудаизма - чем бы это ни объяснялось, - то неизбежно должен возникнуть интерес к иудаизму в целом. Весьма возможно, что сын моего скептически настроенного друга, выяснив, что такое Ханука, на этом не остановится. Именно в декабре американские евреи наиболее болезненно ощущают свою оторванность от религии и традиций.
Потому-то явно пустяковая проблема рождественской елки вызывает такие яростные споры. Затрагивать эту проблему - все равно что касаться обнаженной раны. Поэтому очень хорошо, что Ханука все-таки существует. Замена ханукальных денег ханукальными подарками не так уж существенна. Рассказ о Празднике огней, иллюстрируемый последними событиями, может быть очень ярким. Молодежи будет полезно узнать об испытаниях евреев в прошлом. Ханукальные подарки привлекают их внимание. Маленькие свечи возбуждают любопытство.
Ханукальные свечи положено зажигать на подоконнике, чтобы их могли видеть прохожие. Мудрецы называют этот обряд "Объявлением чуда". Как гласит легенда, Маккавеи, отвоевав Храм, нашли там лишь один кувшин масла, который можно было использовать в золотой меноре, ибо этот кувшин сохранился в опечатанном ларце первосвященника. Этого масла явно должно было хватить не более чем на день. Маккавеи знали, что потребуется дней восемь, чтобы получить ритуальное чистое масло. Однако они решили рискнуть и зажгли большую менору. И произошло чудо: масло горело все восемь дней.
В этом мидраше (на иврите - объяснение) отразилась, как в фокусе, история евреев. Вся наша история - это волшебная легенда о том, как нечто, что должно было служить всего один день, чудесным образом служило восемь дней, о том, как горела и не сгорала неопалимая купина, о том, как история нашего народа, которая, по логике событий, давно должна была бы прекратиться, продолжается до сих пор.