|
Прежде всего, надо сказать благосклонному читателю,
что ко многому обязывающее название «книга» вряд ли
вполне применимо к предлагаемым его вниманию страницам,
которые помещены выше и озаглавлены «Из глубин». Скорее
— это полусырые наброски, разговор с самим собой, и
надо было бы затратить еще много труда и времени, чтобы
действительно получилась книга.
Я вынашивал эти наброски долгие годы, живя в Советской
России, в Риге. Будучи совершенно невежественным в еврейской
философии, истории и религии, я, однако, испытывал неутолимую
потребность найти свое мировоззрение, которое возможно
полнее и гармоничнее сочетало бы взгляды на природу
и людей вообще с объяснением исключительности моего
многострадального народа, его места и его миссии в этом
мире.
Первоначально у меня совершенно не было намерений дать
кому-либо почитать мои наброски, а о счастливой возможности
переправить рукопись за пределы Советского Союза я и
мечтать не смел. Однако неожиданно такая возможность
стала реальной, и я подумал, что, вероятно, есть еще
другие люди, мучающиеся сомнениями и занятые поисками,
подобно мне, и что написанное мною может им помочь.
Тогда я дописал то, что фигурирует выше как «Вместо
предисловия» и воспользовался представившимся случаем.
У меня было впоследствии по этому поводу много неприятностей
с советскими властями, однако рукопись попала в Священную
землю, опередив меня самого на много лет.
В Израиле рукопись была переведена на иврит и вышла
в свет под названием «Мимаамаким» («Из глубин»).
Самый главный вывод, к которому меня привели мои поиски,
состоит в том, что в наше время, точно так же, как и
во все предшествующие эпохи, необходимо и неизбежно
возвращение евреев к вечным и неизменным заветам Торы.
Поскольку ремесло мое — естественные науки и поскольку
я с детства воспитывался на началах рационального мышления,
вполне естественно, что я уделил наибольшее внимание
философскому анализу естественно-научных методов и результатов.
Было бы совершенно неверным сказать, что наука привела
меня к вере. Однако бесспорно, что мой анализ помог
мне выяснить пределы и ограничения рационального мышления
и побороть скептицизм. Кстати, одно из достоинств современной
науки и состоит, по-моему, в том, что в отличие от положения,
имевшего место 100-150 лет тому назад, пределы возможностей
науки, а также условность и приблизительность ее суждений
видны четко и ясно.
Вероятно, многие согласятся ныне с утверждением, что
единственный вид достоверных и поддающихся строгому
доказательству заключений рационального мышления связан
с определением границ и принципиальных возможностей
самого этого мышления.
Таким образом, нелепо утверждать, что рациональные
науки приводят к иррациональному — вере. Но в той же
мере бессмысленно считать, что науки могут отрицать
веру. Последнее утверждение, однако, делалось многократно
на протяжении последних столетий.
В еврейской среде первыми проводниками этих воззрений
были «маскилим», затем еврейские социалисты разных толков,
а ныне масса вообще утратила вкус к мировоззренческому
анализу, к наукам или философии, но усвоила, однако,
удобную формулу, выражающую отношение к Б-гу, Торе,
заповедям.
И гласит эта зазубренная формула так: «В наше время
это невозможно».
В свете сказанного ясно, что святой долг еврейского
ученого, озабоченного тем трагическим духовным положением,
в котором оказался его народ, тем упадком во всех сферах
жизни, чему свидетелями мы, увы, являемся в последнее
время, неустанно разъяснять абсурдность мнения о том,
что наше время особенное, что от проникновения в быт
и промышленность усовершенствованных машин изменились
свойства души или человеческие желания и стремления,
достоинства и пороки.
Конечно, тот, кто поймет ложность этих утверждений,
еще, отнюдь, не вернется моментально и автоматически
к вере и еврейскому образу жизни, но, по крайней мере,
будет ликвидировано одно из главных препятствий, и человек
честный, в котором не заглох голос совести и долга,
ощутит, что нет оправдания тому, что он ведет себя в
жизни не так, как его дед или прадед. Исчезнет тот надуманный
предлог («в наше время это невозможно»), которым оправдываются,
разрывая безжалостно цепь вековечной традиции, обнажая
нежные души собственных детей перед натиском чуждых
пороков и обрекая народ на забвение своей миссии, ассимиляцию
и гибель.
Итак, чтобы строить или восстанавливать разрушенное,
надо сперва как следует расчистить место.
Вера рождается в душе человека спонтанно. У каждого
человека бывают в жизни мгновения, когда он ощущает
присутствие Творца, Его власть над собою и непроизвольно
и естественно молится Ему, но для того, чтобы вера стала
прочной, постоянной, осознанной, надо освободить душу
от оков предвзятости, насилия общественного мнения,
самообмана; надо оплодотворить ее глубоким изучением
Торы и насытить исполнением заповедей.
Я ни в коем случае не хотел бы, чтобы мои наброски
сочли апологией веры. К чему я стремился — это показать,
что вера ни в какой апологии не нуждается, что она так
же естественна, как необходимость есть, пить, дышать,
а оправдываться и объясняться должны те, которые, играя
на самомнении, лени, равнодушии и ограниченности людей,
сманивают их на дорогу атеизма и нигилизма, ведущую
к полной духовной и нравственной деградации, а также
те, которые с легкостью поддаются этим пагубным влияниям.
На этом можно было бы закончить мои пояснения, однако
из опыта, который я приобрел за время своего трехлетнего
пребывания в Израиле, а также во время визитов в Европу
и Америку, я знаю, что большинство тех, кто прочтет
мои записки, скажет, что мое увлечение Торой — это не
более, чем нечто вроде интеллигентского хобби, но никак
не основа жизни. Сотни раз после лекций о Торе в эпоху
технологии и т.п., которые я читал в разных странах
широкой публике, еврейским студентам, школьникам или
профессорам, кто-нибудь обязательно спрашивал меня:
«Неужели вы действительно ежедневно надеваете «тефиллин»,
молитесь, а ваша жена варит кашерную пищу и зажигает
субботние свечи? Неужели вы действительно верите, что
эти архаичные обряды все еще имеют какой-то смысл? Это
в наше-то время! Уж не думаете ли вы, что от их исполнения
или неисполнения может измениться ход событий в двадцатом
космическом веке?!»
Поначалу эти вопросы бесили меня. Эти люди склонны
были благожелательно относиться к иудаизму, пока он
остается для них красивой теорией наряду со многими
модными «измами», но представить себе иудаизм вплетенным
в их собственную жизнь, предъявляющим к ним какие-то
требования они во многих случаях не хотят и не могут.
Однако были среди моих слушателей и такие, которые
хотели честно и непредубежденно разобраться во всем,
и они настойчиво требовали: «Расскажите, как вы дошли
до этого!» — ибо для них жизненная история убедительней,
чем любые теоретические доводы и абстрактные доказательства.
Вот поэтому-то я и сопровождаю сейчас мои философские
записки описанием своей жизни, показывающим, как и почему
я «дошел до этого».
По первоначальному замыслу это описание должно было
быть совсем кратким, но на самом деле оно очень растянулось
и стало длиннее того, к чему должно было служить послесловием.
Честно говоря, это не очень приятное занятие — рассказывать
о своей жизни. Естественно поэтому, что я старался сократить,
насколько было возможно, описание всего личного, семейного,
житейских событий и сосредоточиться на поисках пути,
приведшего меня к еврейству, к вере, к Торе. И все же
для того, чтобы ответить на вопрос, как я «дошел до
этого», мне придется касаться и личного, за что заранее
прошу у читателя извинения.
|
